Современные монтажи не зря кажутся новеллами, они повествовательны; архаичность и стандартность композиций авторы компенсируют тем, что пытаются рассказать историю, создать сюжет.

Нередко сюжеты эти - совсем в духе времени - разыгрываются на «терра инког-нита» - неведомой земле. Отмечая пристрастие фотомонтажистов к темам из области научной фантастики, В. Демин пишет: вглядываешься в работы и читаешь их, «как читаешь новеллу Клиффорда Саймака или того же Бредбери из сборника простодушных историй про то, как вышел фермерский сынок-недотепа на край огорода и вдруг, под

звук лопнувшей струны, оказался на Тау Кита или еще где подальше. (Во многих снимках) ... будто все еще звучит, то затихая, то возвращаясь гулким эхом, этот волшебный звук».

Он ощутим в работе И. Апкалнса «Старый город» (104). Деформированная широ-коугольником стена кажется выгнувшейся на зрителя будто под напором неведомого -той «терра инкогнита», что отделена от нас каменной стеной. Напор подхвачен странной машиной, движущейся на зрителя; чудится даже, что это - вовсе не машина, а загадочное инопланетное существо, как-то преодолевшее грань между нами и «терра ин-когнита», вероятно, под тот самый звук лопнувшей струны. Существо устремилось к нам - оттого мы, зрители, оказываемся действующими лицами сюжета. Именно от наших действий будет зависеть его движение.

В «Лабиринте» С. Костромина (101) сюжет разворачивается без нашего участия. Своим пластическим повествованием Костромин отсылает зрительское воображение в далекую древность - к античному мифу об Икаре и Дедале, которые, соединив птичьи перья воском, поднялись в воздух, чтобы покинуть Крит царя Миноса с его лабиринтом и попасть на свою родную землю - в Грецию. Дельтапланерист в кадре Костро-мина - это Икар наших дней, а лабиринтом для него стали современные крупноблочные дома - сгрудившиеся, сдавившие своими параллелепипедами пространство. Нынешний Икар устремился вдаль и ввысь - за пределы сжатого домами пространства; наверное, авиатора манит тот глобальный, обобщенный космос, который демонстрируют зрителям другие монтажисты.

Если Апкалнсу сюжет навеяла современная научная фантастика, Костромину -древний миф, то В.Филонову сюжет его работы «Пробуждение женщины» (108) словно подсказала эпоха Сецессиона или, вернее, какая-либо драма того времени, наподобие метерлинковской. Как и в тогдашних пьесах, у Филонова предстают олицетворения Дня и Ночи, а действуют они, как и в тех пьесах, на условном, абстрагированном фоне. Лик Ночи в этом кадре ясен, залит нежным, мягким светом; лик Дня темен, в нем будто отразились мрачные драмы реальности, которые героине предстоит пережить.